Николай Подорванюк
Участники экспедиции «Миры» на Байкале» снимают обувь перед погружением, чтобы не занести грязь в аппарат, и пытаются задобрить злых духов брызгами чая. Об этом в интервью «Газете.Ru» рассказал заместитель начальника экспедиции Сергей Смолицкий.
– Чем уникальна нынешняя экспедиция «Миры» на Байкале»?
– Аппараты «Мир» по сравнению с «Пайсисами», который погружались в 1977 году, имеют больше возможностей, так как это аппараты следующего поколения. Они и ученым дают больше информации, и как транспортное средство лучше. Исследование такого природного объекта, как Байкал, это вопрос неисчерпаемый. Все время в нем происходят какие-то процессы, и их надо изучать.
– Были какие-то технические сложности при подготовке нынешних погружений «Миров»?
– Не было. Просто очень большой объем работы, много всего надо было сделать.
– Как происходят погружения «Миров»? Для того, чтобы все прошло успешно, баржа, которая является носителем аппаратов, должна быть в определенном положении?
– Баржа должна стоять носом на волну, потому что если это не так, то начинается качка, а это опасно, потому что есть кран, который начинает раскачиваться, как очень большой маятник. Поскольку баржа длинная, а волна на Байкале короткая, то носом на волну баржа стоит, как утюг.
А дальше уже целый балет получается. Аппарат вываливают за борт, на катер уже передан буксирный конец. Аппарат должен быть развернут кормой к барже, носом в катер, и в тот момент, как только аппарат становится на воду, катер его тащит. Сложность в том, что баржа неуправляемая, и чтобы держаться носом на волну, она должна иметь хоть маленькую, но скорость.
– При какой волне можно осуществлять погружения «Миров»?
– Где-то метр-полтора для нас уже критично. В этом случае баржа начинает рыскать, и опасно работать.
– Как долго проходит подготовка к погружениям?
– Если все нормально, то подготовка к погружениям занимает около часа. Если на борту имеется большое количество дополнительной аппаратуры, то нужно время, чтобы ее проверить. Еще есть большой объем каких-то вспомогательных работ. На судне постоянного базирования «Академике Мстиславе Келдыше» этот процесс более или менее автоматизирован, а здесь для всех работ у нас только один кран.
В этом году у нас новая команда, которая, впрочем, достаточно оперативно вошла в курс дела.
– Как осуществляется связь с аппаратами, когда они находятся под водой?
– Связь с «Мирами» осуществляется через звуковой канал. Сзади на катере есть кабель, на нем специальная гидроакустическая антенна. И на аппарате своя антенна. Ведутся переговоры в обычном микрофонном режиме. Связист запрашивает аппарат, экипаж отвечает. Они обычно немного рассказывают, все рассказы бывают после того, как аппарат поднимается на поверхность. А так, обычно это сугубо деловая информация, они докладывают, что все проходит нормально, говорят курс, которым движется аппарат.
– Экипаж постоянно находится на связи или общается короткими сеансами?
– Постоянно онлайн экипаж не находится. Обычно если все нормально, то сеансы связи проходят раз в 30 минут. Если есть какие-то экстраординарные сообщения, то по мере необходимости.
– Зачем члены экипажа снимают обувь перед тем, как зайти в аппарат?
– Это во всем мире принято, чтобы не таскать грязь в подводный аппарат. Сидят либо в носках, либо какие-то бахилы надевают.
– Какие внутри аппарата условия – температура, влажность?
– Когда аппарат только уходит с поверхности воды, то температура такая же, как здесь, на барже. По мере погружения происходит охлаждение. У «Миров» изоляции нет, поэтому аппарат довольно быстро достигает температуры окружающей среды, то есть становится таким же холодным, как вода.
Но у нас есть возможность греть аппарат, так как стоят специальные тепловые пушки и ниже 13 градусов внутри «Миров» температура не опускается.
– А как обстоит дело с запасом кислорода на борту?
– Кислорода там на 72 часа. За рабочее погружение такого большого количества не надо, конечно. Там два рабочих баллона и два аварийных. Очень редко когда мы переходим на второй рабочий баллон.
– Какие задачи, кроме научных, стоят перед нынешней экспедицией?
– В прошлом году пытались найти останки бронепоезда, но их не нашли. Но я так понимаю, к сожалению, что следов человеческой деятельности здесь достаточно.
– Много местных жителей верят в различных духов. А как вы и другие члены экспедиции относитесь к этому? Приходилось ли вам задабривать духов перед экспедицией?
– Великий физик Нильс Бор подвесил у себя подкову в прихожей и на все вопросы о том, верит ли он в ее силу, говорил, что он слышал, будто подкова приносит счастье даже тем, кто в это не верит. Так что лучше задобрить духов. Для этого можно чего-нибудь за борт побрызгать перед тем, как выйти. Чай, например, или еще что-нибудь.
– Часто ли иностранцы арендуют «Миры» для каких-то своих целей?
– Бывает. И по научным программам, и для того, чтобы снимать кино, как это было с фильмом «Титаник».
– А вот еще, говорят, французы хотели использовать «Миры» для поиска «черных ящиков» с недавно разбившегося самолета A330-200, который летел из Рио-де-Жанейро в Париж…
– Ничего не могу сказать на этот счет. У них есть свой аппарат, «Наутилус» который. Правда, он совсем не аналогичен «Мирам». Общего между ними то, что они погружаются на 6000 метров, как и еще один аппарат, принадлежащий японцам. А таких аппаратов, как «Миры», больше нет.
– Достаточно ли России иметь два таких глубоководных аппарата?
– У США, к примеру, нет ни одного «шеститысячника».
– А какой срок эксплуатации у «Миров»?
– Здесь нельзя говорить о сроке эксплуатаций. Здесь техника, которая постоянно модернизируется. У нас было два серьезных плановых ремонта с полной разборкой. В последний раз мы испытывали аппараты, оказав на них давление, соответствующее глубине 7500 метров. Все равно аппараты после этого были как новенькие.
– А дорого обходятся содержание и ремонт?
– Ну да. Тем более что если не работать, то не только техника приходит в негодность, а и народ разбредается. В былые времена у нас в стране было много подводных аппаратов, хотя «шеститысячников» не было. Но когда пришлось работать с подводной лодкой «Курск», то, хоть там глубина была небольшая, понадобилось срывать с работы шеститысячный «Мир», поскольку других команд больше не было.
– То есть без работы вы не простаиваете?
– Последние годы нет. А вот в 2006-м не работали. В 2005 году у нас была последняя экспедиция с Джеймсом Камероном. А непосредственно перед Байкалом была экспедиция на Северный Полюс. Это было феерически! Я вас уверяю, что в ближайшие несколько лет никто этого сделать не рискнет. В среднем у нас получается одна программа в год, ведь это же довольно дорогое удовольствие, в таких экспедициях счет идет на миллионы долларов.
– Где более интересно погружаться, в океанах или озерах? Сами погружаетесь?
– Везде своя специфика. Некоторое время назад я ходил бортинженером. Сейчас я уже давно пребываю в должности руководителя погружения и старшего механика аппаратов «Мир». Но под водой, конечно, интереснее.