Недавно группа компаний "Метрополь" объявила, что создает на базе подконтрольных бурятских месторождений собственный горно-металлургический холдинг. Он будет располагать 47% всех российских балансовых запасов цинка и 24% свинца. Гендиректор ИФК "Метрополь" МИХАИЛ СЛИПЕНЧУК рассказал Ъ, что группа занялась стратегическими инвестициями в металлургию из-за узости круга финансовых инструментов для вложения денег.
– Вы приобрели лицензию на Озерное цинково-свинцовое месторождение в Бурятии за 55 млн руб., а летом продали половину прав на месторождение за $125 млн шведской компании Lundin Mining. Рентабельность сделки составила 12 500%. Вы и дальше рассчитываете работать с такой рентабельностью?
– Наверное, все думают, что мы после продажи накупили яхты, пароходы, газеты? Это не так. Во-первых, нам потребовалось профинансировать доразведку, восстановить утраченные в советские времена материалы, провести международную оценку и приступить к строительству ГОКа, а это существенно дороже стоимости лицензии. Во-вторых, все полученные нами средства мы вкладываем в качестве инвестиций в строительство обогатительных мощностей на самом Озерном. Причем нам еще придется столько же довложить. Кроме того, наши партнеры получили права не только на Озерное, но и на Назаровское золото-сульфидно-цинковое месторождение. Его мы оценили в $20 млн. В целом в своих проектах мы рассчитываем на рентабельность на уровне 30-40% годовых.
– Как будет финансироваться проект?
– Для строительства ГОКа нужно около $400 млн. Из них 40% составят собственные вложения "Метрополя" и нашего партнера, а 60% – заемный капитал.
– Это весь необходимый объем инвестиций?
– Нет, $400 млн уйдут только на строительство ГОКа и поселка, кроме того, мы планируем также уложиться в эту сумму по строительству теплоэнергоцентрали. Мы уже купили Талинское месторождение бурого угля для обеспечения ТЭЦ. Строительство железнодорожной ветки в эти деньги не укладывается. Нам нужно для этого примерно $180 млн. Не исключено, что мы скооперируемся с Росатомом, у которого недалеко расположено урановое месторождение Хиагда, и подадим заявку в инвестиционный фонд для совместного строительства дороги. Тогда с учетом общих интересов нам понадобится дотянуть до Транссиба ветку протяженностью 280 км.
– У вас есть опцион с Lundin Mining о выходе из проекта?
– Я предлагал партнерам оформить на нас оферту на покупку их доли в проекте. Но мне было отказано в категорической форме. Поэтому ни у кого прав и обязательств на покупку и продажу нет. У нас лишь есть договоренность, что мы не выходим из проекта до тех пор, пока не построим и не запустим на полную мощность комбинат.
– Какова его мощность?
– Первая очередь – 1 млн тонн руды в год. Вторую очередь мы запустим к 2012 году, ее мощность – 6 млн тонн.
– Говорят, что в вашей руде очень низкое содержание металла. Это правда?
– Содержание цинка – порядка 6-7%, свинца – 1,25%. Наша задача – превратить руду в концентрат с содержанием около 50%. То есть мы будем производить приблизительно 100 тыс. тонн цинкового концентрата к 2008 году, а к 2012 году, соответственно, 600 тыс. тонн.
– По нашим данным, группа ЧТПЗ изучала возможность вхождения в Озерное, но отказалась из-за низкого содержания металла в руде. Можете назвать себестоимость производства концентрата?
– Я не могу ответить на этот вопрос. Но могу сказать другое. Сейчас цена цинка порядка $3200 за тонну. По оценке, которую проводила для нас австралийская компания АМС Consultants, при цене цинка $1290 за тонну у нас срок окупаемости шесть с половиной лет с момента начала строительства комбината.
– Кто владеет лицензией на Озерное?
– Компания "Техпроминвест". Мы создали управляющую компанию, которая будет управлять проектом. Это холдинговая компания с названием "Озерный ГОК", в которой нам принадлежит 51%, а партнерам – 49%. Кроме того, создана корпорация "Металлы Восточной Сибири" для управления всеми нашими горными проектами.
– Каковы условия лицензионного соглашения?
– В этом году мы уже приступили к строительству поселка. 15 июня будущего года мы должны его закончить и начать сооружение ГОКа.
– Ваши планы дальше производства цинкового и свинцового концентрата не заходят? Вы не планируете строить завод по производству металлического цинка и конкурировать с группой ЧТПЗ и Уральской горно-металлургической компанией (УГМК)?
– Конкуренции при таком дефиците цинка в России быть не может. Будем ли мы создавать металлургическое производство при этом комбинате или недалеко от него – это вопрос экономической оценки и целесообразности. А на сегодняшний день мы еще не закончили даже банковское ТЭО. Как только мы закончим, будет понятно, что мы будем делать. Наиболее целесообразно, наверное, производить полный цикл. Но в той ситуации, когда до Китая, который является основным потребителем, всего 400 км, целесообразность этого под вопросом. Там достаточно много металлургических производств.
– Вы говорите, что будете крупнейшими производителями цинка в мире. На чем основаны ваши расчеты, если уже сейчас в России ЧТПЗ и УГМК делают в совокупности порядка 250 тыс. тонн цинка? У вас цель стать крупнейшим игроком на рынке или денег заработать?
– Основная наша цель – это финансовая деятельность, то есть прибыль, выраженная в финансах. Варианты ее исчисления могут быть разными. Либо путем капитализации активов, либо путем получения повышенного дохода, что в принципе опять же приводит к повышению капитализации. В данном проекте наша основная задача – это капитализация.
– Вы определили для себя сроки выхода из проекта?
– Мы еще не решили до конца, как будем развивать проект. Может быть, будем приобретать по России активы и купим, к примеру, Челябинский цинковый завод, который сейчас размещает свои акции.
– А второй вариант развития цинкового бизнеса?
– Возможно, шагнем в Африку. Я интуитивно чувствую, что у нас там большие перспективы.
– Не боитесь проблем со стороны крупнейшего игрока этого рынка BHP Billiton? Она уже выразила недовольство тем, что другая российская компания, "Ренова" Виктора Вексельберга, ищет марганец в ЮАР, на территории, которую BHP всегда считала своей?
– Мало ли кому что не нравится. Все будет определять рынок.
– Что вы собираетесь делать с Ермаковским месторождением бериллия?
– Это месторождение – 80% российских запасов бериллия. Сегодня Россия потребляет порядка 25 тонн бериллия в год. Мы сейчас оцениваем рынок. Я считаю, что в принципе бериллий крайне нужен России. Но если запускать это производство, нужно будет делать полный передел для металлургии. Мы ведем переговоры о сотрудничестве с японской NGK, которая занимает второе место в мире по выпуску бериллиевой бронзы. Чтобы построить завод, нужно, по предварительным оценкам, $200 млн. Однако это дешевле по сравнению с Озерным, так как, в отличие от него, рядом с Ермаковским есть инфраструктура, электричество, дороги, поселок. Все осталось с советских времен.
– Когда должен завершиться поиск партнеров?
– Пока еще не определились. Впрочем, добывать можем и сами.
– В отношении Холодненского свинцово-цинкового месторождения у вас та же стратегия?
– В принципе да, будем искать партнера. У Lundin Mining есть преимущественное право среди всех потенциальных инвесторов. Должен сказать, что там достаточно сложные условия, подземный способ добычи, из-за того что это территория водораздела с Байкалом. Этот способ добычи обойдется нам дороже, чем на Озерном, однако игра стоит свеч – там и месторождение в три раза больше. Запасы руды – 450 млн тонн, ее можно добывать всю жизнь. Стоимость проекта мы оцениваем примерно в $200 млн.
– А кто еще, кроме Lundin, ведет с вами переговоры о вхождении в данный проект?
– Интересуются китайская компания CNMC и японская Sumitomo. Мы им как раз предложили рассмотреть вопрос о создании полного цикла производства, то есть о строительстве металлургического завода.
– Рядом с месторождением?
– Там, где энергетика. В Красноярском крае, где строится Богучанская ГЭС и будут избыточные энергомощности.
– Там тоже нужно будет железнодорожную ветку достраивать?
– Здесь попроще ситуация, так как от месторождения 30 км до БАМа. Мы можем обойтись и без дороги.
– Каков общий объем инвестиций, которые вы вкладываете в разработку недр Бурятии?
– Мы планируем в течение четырех-пяти лет инвестировать в горнодобывающую отрасль Бурятии около $1 млрд. Из них как минимум $500 млн – в Озерное.
– Вы определили для себя сроки выхода из Холодненского?
– А мы не собираемся выходить. Мы в этих проектах – портфельный инвестор и стратег. Сегодня мы оценили только Холодненское месторождение в $250 млн, при запуске его на проектную мощность оно будет стоить до $1 млрд, в зависимости от цен на металл. Какой смысл продавать то, что будет стоить дороже? К тому же, продав что-то, средства придется реинвестировать. Вопрос – куда? Мы можем приобрести какой-то финансовый инструмент. Но в том-то и дело, что именно из-за узкого круга таких инструментов мы начали заниматься промышленными активами. И складывается такая ситуация, что ИФК "Метрополь" развивается своим ходом, а проекты, которые она делает, развиваются сами по себе.
– Я правильно понимаю, что это лишь ваш первый шаг в добывающую отрасль и вы рассматриваете для себя возможность покупать новые металлы?
– Да, мы поставили задачу покупать доступные с точки зрения повышения капитализации головной компании активы. Как в Африке, в Венесуэле, так и в России мы смотрим месторождения. Мы будем покупать активы в Сибири, на Дальнем Востоке, на Урале.
– Вы готовите к продаже свои аккумуляторный холдинг либо путем размещения на бирже, либо через продажу инвестору. Нет ли у вас планов для повышения его капитализации включить в "Русские аккумуляторы" одно из свинцово-цинковых месторождения в Бурятии?
– Нет. Во-первых, основным сырьем для наших предприятий является лом, во-вторых, Бурятия – это отдельный проект. Кроме того, хотя мы и ведем переговоры с потенциальными покупателями нашего холдинга, его продажа вряд ли состоится скоро, так как нет еще консолидированной отчетности по всем нашим заводам. Я определил для себя срок продажи в два года.
– Вы с партнером Power International оставите контрольный пакет в этом холдинге за собой?
– Я бы хотел сохранить контроль. Кроме того, часть наших предприятий производит продукцию для нужд обороны, и полностью отдавать инвестору компанию будет ошибкой.
– Многие инвестбанки, как Lehman Brothers, ищут возможность выйти на российский рынок, возможность покупки российского инвестбанка, говорят, рассматривает JP Morgan. С вами переговоры по поводу "Метрополя" не велись?
– Мы вели переговоры и с западными, и с несколькими восточными соседями – Японией, Китаем. Но прямых предложений не было. Вообще, "Метрополь" – уже возмужавший паренек, которого не так просто купить. Впрочем, я не рассматриваю "Метрополь" как объект, который нельзя продать. У нас с менеджментом и акционерами есть договоренность, что в случае, если поступит разумное предложение от покупателя, мы его рассмотрим. Но это не значит, что "Метрополь" выставлен на продажу. Какой смысл продавать то, что развивается достаточно активно?
– Тем не менее во сколько вы оцениваете свою компанию?
– Думаю, приближаемся к $1 млрд.

Интервью взяла МАРИЯ Ъ-ЧЕРКАСОВА